Сценарист. Альманах. Выпуск 5 - Коллектив авторов

Лодка приближается к острову – деревенскому кладбищу. На острове – разрушенная церковь с куполом без креста, очертания могильных крестов. Песня обрывается, женские голоса (за кадром) начинают ругать гармониста, но что они говорят, уже не разобрать.

2. НАТ. ОСТРОВ. КЛАДБИЩЕ. МОГИЛА НАТАЛЬИ. ДЕНЬ.

Накрапывает дождь. На влажной земле вокруг свежей могилы – следы от сапог и каблуков. Около могилы лежит деревянный крест, на нем табличка с именем «Наталья Соколова. Помним, скорбим», и датой смерти. Рядом лежит пластмассовый венок «От любящей сестры». Володя, один, заканчивает закапывать могилу. С трудом поднимает тяжелый крест, поскальзывается, вместе с крестом падает в грязь. Володя, перепачканный в грязи, встает, поднимает крест, устанавливает на могиле.

3. НАТ. ДЕРЕВНЯ. УЛИЦА. У ДОМА ТАТЬЯНЫ. ДЕНЬ.

Ливень. Из дома Татьяны доносятся голоса, в окнах горит свет. Дом Татьяны разделен на две части. Большая, ухоженная часть – Татьянина. Вторая – пристройка, в два раза меньше, с облупившейся краской и наполовину заколоченным окном – Татьяниной сестры Натальи, теперь покойной, и ее гражданского мужа Володи.

4. ИНТ. ДЕРЕВНЯ. ДОМ ТАТЬЯНЫ. ДЕНЬ.

За окном идет дождь. В комнате, где поминают Наталью, накрыт стол. На столе стоит фотография с черной траурной лентой – большой портрет Натальи (45), в крупных золотых сережках. Рядом стоит рюмка водки, накрытая куском хлеба.

Гости – КОЛЬКА (30), МАРИНКА (25), ВОРОНЦОВ (37), ЖЕНА ВОРОНЦОВА (30), ПЕТРОВНА (65), ДЕД ИЛЬЯ (68) и другие ДЕРЕВЕНСКИЕ – сидят за столом, с поднятыми рюмками. Закуска на тарелках и самогон в бутылках уже заканчиваются. ТАТЬЯНА (50) – полная женщина с короткими бордовыми волосами, сильно залаченными, голубыми тенями на веках, и бордовой, в цвет волос, помадой – сидит во главе стола, на ногах у нее чистые черные лаковые туфли. Грязная обувь остальных гостей свалена в кучу у порога.

ВОРОНЦОВ: Наталья была хорошая баба! Но смерть, как говориться, стерва хитрая. Хороших к себе первыми забирает.

КОЛЬКА (обнимает Маринку за плечи): Вот поэтому моя до ста лет проживет!

Мужики усмехаются, понимающе кивают. Маринка, жена Кольки, злится для вида, поводит плечами, отталкивая мужа. Колька смеется.

ПЕТРОВНА (Кольке): Ты что мелешь, Емеля? Разве не знаешь, что один покойник второго приглашает, а потом они вдвоем за третьим идут.

Татьяна поднимает стакан. Деревенские тут же замолкают.

ТАТЬЯНА: Давайте помянем сестру мою, покойницу… (Не договаривает, начинает плакать навзрыд.) Собачья жизнь!..

Деревенские смотрят на Татьяну с сочувствием.

ВОРОНЦОВ: Татьяна Васильевна! Не рви душу.

ТАТЬЯНА (всхлипывает): Добрая она была, никому плохого слова за всю жизнь не сказала… Так посмотрит на меня, бывало, вздохнет… И все молчит… (Успокаивается.) Тихушница.

Татьяна залпом выпивает рюмку. Деревенские, вслед за ней, тоже выпивают.

ТАТЬЯНА: Дед Илья, сыграй что-нибудь, душевное. Чтоб Наталья на небесах порадовалась.

ДЕД ИЛЬЯ (Торжественно встает. Ставит стул по центру комнаты. Садится. Начинает играть. Поет громко и фальшиво.):

Миленький ты мой,Возьми меня с собой,Там, в краю далеком,Буду тебе женой…

Володя тихо входит в дверь. Он весь мокрый, руки грязные, ноги без сапог, сверху штаны в грязи до колен (ниже были прикрыты сапогами).

Деревенские не обращают на него внимания.

ДЕД ИЛЬЯ:

Милая моя,Взял бы я тебя,Но там, в краю далеком,Есть у меня жена…

Володя обходит деда Илью, садится на свободный стул за край стола, рядом с Маринкой.

Колька тянется за рюмкой, пачкая рукав в салате. Берет первую попавшуюся пустую рюмку, из которой уже кто-то пил. Колька вытирает рюмку об рукав, берет бутылку, наливает себе и Володе.

Бабы подхватывают песню.

БАБЫ:

Миленький ты мой,Возьми меня с собой,Там, в краю далеком,Буду тебе сестрой…

Колька толкает поющую Маринку, передает ей рюмку с водкой. Маринка передает рюмку Володе. Володя замечает золотые серьги у нее в ушах, такие же, как на фотографии Натальи. Володя пристально разглядывает Маринку.

КОЛЬКА (всем): За тетку Наталью!

Кольку никто не слушает.

Бабы и мужики поют хором.

ХОР гостей:

Милая моя,Взял бы я тебя,Но там, в краю далеком,Есть у меня сестра…

Колька машет на всех рукой, поднимает рюмку.

КОЛЬКА: Ну, мир ее праху!

Колька залпом выпивает рюмку. Володя не пьет, смотрит то на портрет Натальи, то на серьги Маринки. Маринка замечает взгляд Володи, перестает петь, трогает серьги.

МАРИНКА: Тетка Наталья подарила. Маринка, говорит, ты мне заместо дочери. С себя сняла и вручила. Я – нет, ну что ты, тетка Наталья. А она – бери и носи. Ты девка молодая, должна наряжаться. А когда тебе твой алкаш что подарит?

КОЛЬКА (возмущенно, наливая себе рюмку водки): Вот городит. Тетка Наталья с тобой и двух слов за всю жизнь не сказала. (Выпивает рюмку.) В глаза твои бесстыжие смотреть не могла, ты ж как есть, шалава.

МАРИНКА: Заткнись, пьяная скотина. Ты что, свечку держал? Перед смертью, аккурат, подарила. В тот самый день.

КОЛЬКА: Спиздила, одним словом. Володька, я тебе говорю, она их спиздила. Шалава.

МАРИНКА: Ты бы так хером махал, как языком.

Колька резко бьет кулаком по столу. Тарелки звенят, бутылка опрокидывается, разливается по столу. Дед Илья перестает играть. Деревенские перестают петь, смотрят на Кольку и Маринку. За столом наступает полная тишина. Маринка встает со стула, медленно пятится назад. Колька сидит за столом, смотрит перед собой немигающим взглядом. Рукой, не глядя, нащупывает неострый столовый нож. Маринка идет спиной вперед, запинается за стул деда Ильи. Задетая гармошка выдает протяжный звук. Маринка выбегает из избы. Колька вскакивает, со столовым ножом бежит за Маринкой.

МАРИНКА (за кадром, на улице): Люди, помогите! Убивает он меня!

Гости выбегают на улицу, там слышны звуки потасовки. Володя остается один за столом. Закрывает лицо грязными руками, проводит ладонями по лицу. На лице остаются грязные влажные разводы.

5. ИНТ. ДЕРЕВНЯ. КОМНАТА НАТАЛЬИ. ДЕНЬ.

Володя рассматривает фотографии, висящие на стене в большой общей рамке – старые, черно-белые фото родственников. Рядом на стене выделяется квадрат не выцветшей краски – недавно там висела фотография Натальи.

ТАТЬЯНА (строго): Владимир, ты бы поторопился. Люди вот-вот приедут, а мне еще дом запирать.

Володя идет к шкафу с одеждой. Рядом, на кровати, лежит раскрытый чемодан. Володя достает из шкафа новую белую рубашку.

ТАТЬЯНА: Белая-то тебе зачем? На работу носить собрался?

Володя кладет рубашку на кровать рядом с чемоданом. Входит Петровна.

ПЕТРОВНА: Вы что, еще кровать до сих пор не вынесли? Господи твоя воля! (Садится на кровать.) Володька, вчера же тебе говорила, вынеси в курятник. И пусть петухи отпевают до сороковуста. А то, не дай ты, Господи, еще кто помрет на этой кровати…

Петровна и Татьяна наблюдают, как Володя достает из шкафа одежду и складывает в чемодан. Володя складывает только поношенные вещи, те, что выглядят прилично, убирает обратно в шкаф.

ПЕТРОВНА: Татьяна Васильевна, помнишь, Ефремиху, из Лыскова? Еще мужик к ней ходил одноногий. Цыган.

На улице слышны звуки мотора – приехала машина МЕНТОВ. Татьяна подходит к окну, выглядывает.

ПЕТРОВНА: Так вот, когда Ефремиха померла, царствие небесное… (Крестится.) Хоронить ее всей семьей приехали. Так Леха, сын Ефремихин, ума палата, тещу ночевать положил на материной кровати. Аккурат, где Ефремиха померла.

Из машины сигналят. Татьяна быстро выходит на улицу. Петровна смотрит ей вслед, но разговор не прерывает, оборачивается на Володю.

ПЕТРОВНА: На девятый день теща его преставилась, царствие небесное. (Крестится.) Так что, примета самая верная. Вот отпоет кровать покойника Петя-петушок, и спите себе дальше, на здоровье.

Петровна подходит к окну, выглядывает. Видит, как Татьяна, на улице, здоровается с ментами.

ПЕТРОВНА: Повадились, как коты на сметану. (Садится обратно на кровать.) Ты, Володя, уходить-то как будешь, стакан на подоконник не забудь поставить. Натальина душа мимо дома пролетать будет, устанет, захочет воды напиться…

Володя достает из серванта стакан. В серванте – запечатанная упаковка с инсулином, одноразовые шприцы. Володя достает упаковку, разглядывает, ставит инсулин обратно на полку.

ПЕТРОВНА: Ты как решил, после сороковуста в город поедешь? Ты ж рукастый, в городе не пропадешь… Может, и женишься там… Бобылем нельзя, Володя. Наталья померла, а ты живой. Значит, надо дальше жить, ничего не поделаешь.